Спорить с тем, что советская песня есть прямое и органическое продолжение традиций русской народной песни, является одним из ее подвидов, станет только крайне озлобленный дурак. Не случайно, что авторов многих любимых и часто исполняемых советских песен практически никто не знает. А во многих случаях певцы и слушатели бывают весьма удивлены, узнав, что авторы все-таки есть – эти песни всерьез считаются народными.
Но глупо скрывать, что у этого – советского – подвида есть и существенные (хотя малозаметные со стороны) отличия от традиционной формы русских (украинских, белорусских и т.д.) народных песен. Они просто не могли не появиться…
Дело не только в коммунистическом, партийном, идеологическом пафосе (о чем сразу подумает тот же озлобленный дурак). Дело в том, что советская песня более современна, создана во времена когда к поэтическому тексту предъявлялись иные требования, нежели в ХVIII-м или ХIХ-м веке. (Музыки, кстати, исторические веяния почти не коснулись.)
Старая народная песня, прежде всего, была одномерна. Можно взять сочинение любой тематики (любовная, праздничная, трудовая) и сразу увидеть, что она почти никогда не выходит за пределы четко обозначенного круга образов данной темы. Если излагать шутливо: любила, разлюбила, нашла другого, прежний отомстил.
То же самое можно сказать и о песни трудовой. Она обычно тягуча, заунывна, безрадостна и беспросветна. Единственный просвет – это подбадривание самого себя, ведь делать-то работу все равно надо («И еще разик, и еще разок…»)
Но и, разумеется, советский элемент общенародной жизни, энтузиазм эпохи индустриализации (его тоже глупо отрицать) дал свои тона новой песне. Соединение этих двух тенденций – хронологической и социальной – и делает в свое время успех новой песни стойким и всеобщим (и, заметим из далекого сегодня, долговечным).
Но вернемся все же к структуре типичной советской песни. В данном случае нас интересует т.н. «трудовая песня», а конкретно – песня композитора Никиты Богословского и автора слов Бориса Ласкина «Спят курганы тёмные». Она содержит четыре основных компонента, вместо одного (редко двух) компонентов типичной народной песни. Если угодно, пусть первый будет идеологический. Но не следует эту составляющую новой песни расценивать как непременную здравицу Ленину или Сталину. Это может быть вполне нейтральная, хотя и пафосная, оптимистичная строка: «Нам песня строить и жить помогает…», «Эх, хорошо в стране советской жить…»
Второй слой – непосредственно «трудовой».
Третий – тот, который часто присутствует и в народной песне, но в качестве легковесного, мимолетного упоминания. Назовем его как угодно – природный, пейзажный, ландшафтный… В советской песне «пейзаж» становится непременным атрибутом текста, даже в самых строгих, самых официальных и самых минорных произведениях: «Широка страна моя родная, // Много в ней лесов, полей и рек…», «Не смеют крылья темные// Над Родиной летать.// Поля ее просторные// Не смеет враг топтать».
И, наконец, четвертая составляющая – лирическая. Без нее не обходилась практически ни одна «трудовая» советская песня. Вспомним, хотя бы, песню из фильма «Весна на Заречной улице» или «Песню монтажников» («На высоту такую, милая, ты// уж не посмотришь свысока».
То есть, советская песня стала вмещать в себя несколькими смысловых слоев, стала синтетической, стала песней ХХ века, каковой ей и положено быть.
А теперь предлагаем освежить в памяти текст знаменитой «Спят курганы темные…» (а тем, кто помоложе, и впервые прочесть его) и убедиться воочию в правоте наших слов.
СПЯТ КУРГАНЫ ТЕМНЫЕ
Сл. Б. Ласкина
Муз. Н. Богословского
Спят курганы темные,
Солнцем опаленные,
И туманы белые
Ходят чередой…
Через рощи шумные
И поля зеленые
Вышел в степь донецкую
Парень молодой.
Там на шахте угольной
Паренька приметили,
Руку дружбы подали,
Повели с собой.
Девушки пригожие
Тихой песней встретили.
И в забой отправился
Парень молодой.
Дни работы жаркие,
На бои похожие,
В жизни парня сделали
Поворот крутой.
На работу жаркую,
На дела хорошие
Вышел в степь донецкую
Парень молодой.
Песня была создана в 1939 году, для легендарного фильма «Большая жизнь». Известнейший советский композитор Евгений Долматовский в своей книге «Рассказы о твоих песнях» предположил, что в истории лирического героя «авторы фильма и песни по-своему пересказали судьбу шахтера Алексея Стаханова». Скорее всего, так оно и есть.
В разговоре об этой «биографической» особенности песни Долматовский (может случайно, а может и вполне осознанно) отметил еще одну черту современной песни – способность к развитию образа. Если ранее герой, фон, атрибутика действия были застывшими, негибкими, неизменными (сошлемся опять же на «Дубинушку»: «Эх, ухнем, эх, ухнем.// И еще разик…» — и так можно до бесконечности), то песня ХХ века уже позволяла себе жить своей собственной жизнью – например, как в данном случае, показать динамику развития характера, следовать за изгибами непростой жизни тогдашнего национального героя – ударника Алексея Стаханова. Долматовский пишет: «В песне «Спят курганы темные» незаметно сливаются лирика и рассказ о формировании человека, о жаркой работе и хороших трудовых делах. Незаметно… В этом весь секрет. Я хочу, чтобы читатель заметил эту незаметность».
Мы отдаем себе отчет, что современный слушатель оглушен эффектными аранжировками, жесткими ритмами, шокирующими текстами нынешних песен и может просто не оценить скромное и «незаметное» богатство советских трудовых песен. Их «гениальная простота» может показаться ему надуманной и фальшивой. Но вот небольшой штрих, добавленный тем же Долматовским. Речь идет о приказе оккупационных властей Одессы от 3 июня 1942 года, который «имел в виду обеспечение общественного порядка». В нем «приказывалось»:
«Ст.1. Запрещается хранение в какой бы то ни было форме грампластинок и патефонных пластинок, который по своему содержанию представляют собой род открытой или скрытой коммунистической пропаганды.
Ст.2. Запрещается также публично распевать песни, имеющие характер коммунистической пропаганды.»
В прилагаемом списке находилась и песня «Спят курганы темные», в которой ничего «коммунистического» не было даже на понюх табаку. Также как и ничего выпукло-патриотического. Тем не менее, никто не станет оспаривать глубокий патриотизм этой песни, а, следовательно — и угрозу врагу. Вряд ли кто-то сможет назвать хотя бы одну эсэнгэшную песню, начиная с середины 80-х и по сегодняшний день, которая содержала бы в себе столь неожиданно проявляющие при определенных обстоятельствах, скрытые «угрозы» и смыслы. Если бесстрастно и непредвзято сравнивать «Спят курганы…» и сегодняшнюю украинскую эстраду, то можно не особенно долго размышляя сказать – «Спят курганы…» была шагом вперед в развитии песенного искусства, а вот то, что крутят сегодня FM-радиостанции – это откат даже не к ХIХ веку, а к каким-то первичным, примитивным песенным формам, свойственным веку ХV или ХVI… И крутить ручку громкости в этом споре бесполезно.
Василий Лежнев.